Я знаю, что в Канаде существует программа, в рамках которой люди работают в районах проживания коренного населения на Крайнем Севере. Существуют различные программы поддержки, образования и медицинского обслуживания. И условия там очень похожи, за исключением того, что там холодно. Но люди живут на огромных территориях, логистика сложна и так далее.
Ты ещё не умер ради выживания США?: Куда делись «Врачи без границ» и прочие спасители человечества
В большом, светлом, либеральном мире, который Запад так долго навязывал человечеству, сошлись две тенденции: саморазделяющаяся борьба против колониализма патентованных «боевиков» и все более неодобряемая группа риска — пожилые люди.
Судьба гомосексуалистов, причем обоих полов, и 36 (или сколько там официально признанных) извращений других сексуальных ориентаций не представляют никакого интереса. Я имею в виду, что, следуя пророкам, мы признаем женщин как сосуды греха — мы тоже можем это сделать. Каждый человек может сразу вспомнить, что иногда ему так хочется прелюбодействовать, что он даже не может есть. Или идти от Сокола до Бирюлёво в два часа ночи, а тебе только пальцем машут. Но это честный, естественный грех, хотя и сладкий, и мысль о святом сопернике и подлеце.
Ну, мы никому не навязываем свои грехи, мы не парадируем, не пропагандируем, как говорил один литературный герой. Поэтому пересмешник не беспокоит нас в этом смысле. Но кто они, «активисты»?
А почему «зелёные» мир не спасают?
Мне также интересно, где находятся их братья и сестры, «зеленые». Почему не раздаются торжествующие возгласы типа «сбылась мечта идиота» — производство падает, движение транспорта замирает, люди если и загрязняют атмосферу, то только благодаря выбросам духа страха перед загрязнением. Успокоилась ли девочка, пошла ли она хотя бы в школу? Или ее беспокоит не забота об окружающей среде, а вирус?
Сорос не имеет права финансировать карантин. Фото: Reporter/Globalookpress
Может быть, Сорос прячется на своей вилле, чтобы не финансировать всяких извращенцев? Украина тоже молчит, не вскакивая, а политики рвут друг друга на части без прежнего пыла. Значит, старик находится в группе риска, и ничего нельзя сделать.
Но это не имеет значения. Но навострила ли уши западная интеллигенция? Да. Мы не понимаем «Белые каски» — это местное явление, и какой-то нынешний Джеймс Бонд выбросил их из окна в Стамбуле. Но «Врачи без границ»? Похоже, что вместо гомосексуалистов им следовало бы наводнить Италию и Испанию белыми халатами и пройти маршем по берлинской Унтер-ден-Линден.
Где, где все эти спасители и спасатели? Возможно, их не пустили бы в тоталитарный Китай, но им давно следовало бы открыть больницы для бездомных и обездоленных в свободной Америке. Что касается транспортировки террористов с блокпостов в Чечне, то это от «доктора» к «доктору», и здесь нет границ. Но борьба с коронавирусом ведется умеренно, без особого рвения. Его не видно и не слышно.
Международные организации тоже притихли
Это напоминает деятельность Красного Креста. Существует Международный комитет Красного Креста, но он, похоже, не борется с этой всемирной эпидемией. То есть мы также не видим, кто работает в информационном секторе, кто страдает от профессионального интереса.
А как насчет широкой общественности? А как насчет страдающих, зараженных, больных? Где конвои Красного Креста с масками, тестами и просто гуманитарной помощью? Почему не Красный Крест призвал жестокого Бориса Джонсона прекратить свои эксперименты, наложив иммунитет и карантин на британцев, а парламент, королева или Дональд Трамп?
Ответов нет. Вирус заставил замолчать всех активистов и бездельников, особенно на чужих грантах. Или люди, ответственные за гранты, скрылись, как неуемный американо-венгерский старик в последнее время.
Но, возможно, почти 90-летний дедушка также пробуждает старые страхи. Оригинальная фамилия Шварц. Но в США, судя по поступающей оттуда информации, вновь пробуждаются инстинкты нетерпимости. Как всегда в их кризисах. Они охотно покупают оружие. Они достают белые шляпы из своих укрытий. А здесь они даже пристают к старикам с пистолетом у головы. Они должны умереть быстро, так сказать, чтобы спасти американскую экономику.
Помощь при стихийных бедствиях
Биафранско-нигерийская война закончилась полным поражением самопровозглашенной республики, и французские врачи вернулись домой с твердым убеждением в необходимости революции в гуманитарной практике. Они решили создать совершенно новую для того времени организацию, которая бы оказывала помощь без учета политических границ, религиозных или расовых предрассудков.
Это была организация «Врачи без границ» (MSF), которая была основана 22 декабря 1971 года. Его основателями стали шесть добровольцев, выживших в войне Биафры с Нигерией, их коллеги-единомышленники, а также Раймон Борель и Филипп Бернье из медицинского журнала Tonus. Две последние набирали врачей-добровольцев для помощи жертвам стихийных бедствий, в частности, наводнения в Восточном Пакистане (ныне Бангладеш), в результате которого в 1970 году погибло около 500 000 человек.
Первой миссией MSF была помощь жертвам землетрясения 1972 года в Манагуа, столице Никарагуа. Катастрофа разрушила значительную часть города. Врачи из MSF прибыли в джунгли после катастрофы и, помимо помощи раненым, были вынуждены бороться со вспышкой дизентерии. Волонтеры организации «Врачи без границ» отправились в Гондурас в 1974 году, чтобы обеспечить продовольствием и медицинской помощью жертв урагана «Фифи». Чтобы справиться с последствиями наводнений, организация осталась в регионе на несколько лет — это была ее первая долгосрочная миссия.
«Люди по-прежнему умирают от излечимых болезней».
Врач из Уфы об открытии клиники в Гватемале и медицинском волонтерстве
Гуманитарная интервенция в Камбоджу
Врачи без границ» начали обширную гуманитарную программу в лагерях для камбоджийских беженцев, бежавших от режима «красных кхмеров» в Таиланд в 1975 году. Организация не только оказывала помощь жертвам геноцида (около 1,7 миллиона человек были убиты, умерли от голода или пыток во время правления Пол Пота, которое длилось менее четырех лет), но и обеспечивала освещение этих ужасных событий во всем мире.
После падения красных кхмеров страна лежала в руинах, а население страдало от голода. Затем MSF попыталась организовать операции в Камбодже, которую контролировала вьетнамская армия, но ей не разрешили.
Чтобы привлечь к этому внимание, MSF организовала «Марш за выживание» 6 февраля 1980 года, когда колонна добровольцев с продовольствием и медикаментами в сопровождении журналистов крупнейших СМИ прибыла на тайско-камбоджийскую границу. Конвой попытался войти на территорию Камбоджи, но ему снова не дали этого сделать.
Это был первый случай, когда MSF публично критиковала власти за предоставление помощи людям, пострадавшим от гуманитарного кризиса. Они появились в Камбодже только в конце 1980-х годов, когда внутренний конфликт был урегулирован при посредничестве ООН и вьетнамские солдаты покинули страну.
В 1976 году организация «Врачи без границ» (MSF) открыла постоянную миссию в Ливане, охваченном гражданской войной. Конфликт был спровоцирован столкновениями между мусульманской и христианской общинами и в конечном итоге осложнен военным вмешательством Сирии и Израиля.
Волонтеры «Врачей без границ» в течение девяти лет оказывали помощь в больницах осажденных городов по всей стране, независимо от соотношения сил или военной ситуации, спасая мусульман и христиан, часто среди шипения пуль и взрывов снарядов. В процессе работы «Врачи без границ» заработали репутацию абсолютно нейтральной организации, работающей под огнем.
Раскол и уход одного из основателей
В конце 1970-х годов среди сторонников MSF возникли ожесточенные споры по вопросу самоидентификации. Некоторые — как Бернар Кушнер, переживший Биафру, — выступали за нейтральный политический подход к оказанию помощи нуждающимся. Другие, например, президент организации «Врачи без границ» Клод Малюрет, понимали, что небольшая группа партизанских врачей не в состоянии собрать серьезные средства и не сможет многого добиться.
Еще один конфликт возник из-за вопроса о депортации беженцев из Вьетнама. Руководство организации решило не вмешиваться: с одной стороны, помощь коммунистическому режиму может вызвать недовольство США и Западной Европы, а с другой стороны, сами коммунисты вряд ли пустят европейских врачей в свою страну. В 1980 году группа противников этой позиции и общего движения к «лучшей организации» покинула MSF.
Среди «перебежчиков» был Бернар Кушнер, который основал свою собственную гуманитарную организацию «Врачи мира» и возглавлял ее в течение двух лет. Он существует и по сей день. Однако масштабы ее деятельности примерно в десять раз скромнее, чем у «Врачей без границ» — около 4 000 волонтеров и бюджет менее 150 миллионов евро.
Работа по контракту
Есть еще одна возможность для российских врачей остаться в Сирии по контракту. Врач — одна из самых востребованных профессий в Сирии. И их помощь нужна не только тем, кто служит на российских военных базах, но особенно местным жителям и беженцам.
Врач, желающий найти работу в Сирии, должен обратиться в военкомат по месту жительства. Решение будет принято в течение трех месяцев. Если решение положительное, он должен пройти:
- обязательную медицинскую комиссию;
- психологическое тестирование;
- сотрудники ФСБ внимательно изучат биографию претендента на вакансию, на предмет наличия в ней судимостей или каких-либо других противоправных фактов.
Если заявитель проходит все эти этапы без проблем, имеет хорошее здоровье и безупречную судимость, начинается этап заключения контракта:
- отправиться в горячую точку можно на срок не менее шести месяцев;
- по контракту врач приписан к определённой военной базе;
- доктор имеет право на прохождение бесплатных курсов повышения квалификации.
Работающие врачи имеют хорошие перспективы занять более высокую должность по возвращении на родину. В любом случае, у них есть преимущество перед теми, кто не был в Сирии.
Для гражданских врачей обязательным является прохождение службы в армии, либо как призывник, либо как призывник через комиссариат. Без этого требования заявитель не может работать в Сирийской Арабской Республике.
Заработная плата врача зависит от многих факторов: Опыт работы, должность, продолжительность контракта, медали, деятельность в зоне боевых действий. Однако в среднем врач получает не менее 200 000 — 300 000 рублей в месяц.
Более подробную информацию о зарплатах в Сирии смотрите по этой ссылке.
Во время договорных отношений врачу предоставляются все необходимые бытовые условия:
- выделяется жильё на базе в небольших жилых модулях с кондиционерами, каждый такой модуль рассчитан на три человека;
- бесплатное, обильное и качественное трёхразовое питание;
- бесплатное обмундирование.
Сирия — это страна, где до сих пор продолжаются военные действия, и жизнь всех специалистов находится под серьезной угрозой. Когда врач работает в стране по поручению Министерства обороны, в случае трагических обстоятельств ему предоставляется следующая компенсация:
- при получении инвалидности в результате ранения – 1 млн рублей;
- в случае гибели ближайшим родственникам (мужу или жене, детям) выплачивается компенсация в размере 2 млн рублей.
Перенос тела и погребение умершего, также за счет государства.
По этой ссылке вы найдете больше информации о работе и вакансиях в Сирии.
Поиск работы самостоятельно
Следует отметить, что американским врачам невозможно найти работу в Сирии, хотя такая организация, как «Врачи без границ», и американские граждане делают весьма вероятным выполнение гуманитарных миссий в этой стране. Однако сирийцы больше доверяют гражданам социалистических стран, особенно бывшего Советского Союза.
Российские военные врачи посещают сирийских пациентов
Медицина в Сирии процветала до 2011 года, до начала боевых действий. Работало более 300 клиник и больниц. Врачи были хорошо обучены, а оборудование было современным. После начала войны треть больниц была разрушена, не хватало медикаментов, многие медицинские работники погибли.
Поэтому помощь российских врачей очень приветствуется. Чтобы найти такую работу в Сирии, вы можете обратиться на специализированные доски объявлений или разместить свое резюме на этих страницах. Однако следует помнить, что необходимо следовать определенным правилам и собрать пакет документов:
- анкету на английском языке;
- цветные копии свидетельства о рождении и всех страниц паспорта;
- резюме о своей профессиональной деятельности, опыте работы;
- копия диплома.
Образец медицинского диплома
Вам также понадобятся пять фотографий на паспорт в натуральную величину (о том, как сделать фотографию на паспорт, читайте по этой ссылке).
Требования к фотографии на паспорт
Эти документы являются обязательными, прежде чем вы сможете начать работать в стране.
Также помните, что в Сирии очень строгий отбор специалистов по трудоустройству. Перед приемом на работу кандидаты проходят тестирование на знание профессии. Испытательный срок составляет шесть месяцев.
Врачи-партизаны или международная организация
За первые десять лет своей деятельности «Врачи без границ» организовали миссии помощи жертвам землетрясения в Никарагуа, наводнений и тайфунов в Гондурасе и помогли камбоджийским беженцам, создав лагеря на границе с Таиландом. В 1976 году «Врачи без границ» предприняли свою первую миссию в зону боевых действий во время гражданской войны в Ливане, где они оставались в течение девяти лет, оказывая медицинскую помощь христианам и мусульманам.
На официальном сайте MSF говорится, что к концу 1970-х годов стало ясно, что они больше не могут быть группой врачей, которые появляются в районе бедствия «с пакетом лекарств в пластиковом пакете». Им нужно было больше организации, структуры и четких правил. В 1979 году внутренний конфликт был поставлен на голосование, и 80% выбрали путь реформ. Так соучредитель Бернар Кушнер и его соратники из Биафры покинули MSF.
Патрик Эберхард, один из первых врачей организации «Врачи без границ», считает, что раскол произошел в основном из-за ревности Кушнера и отвращения к его «очень сильному эго». С другой стороны, Рони Брауман, впоследствии директор организации, сказал, что Кушнер хотел, чтобы MSF оставалась группой друзей, в то время как другие хотели, чтобы она превратилась в более профессиональную организацию.
MSF и доктор Кушнер публично расходились во мнениях по таким вопросам, как право на вмешательство и использование вооруженной силы в гуманитарных целях
Также в 1979 году Кушнер нанял судно, чтобы спасти тысячи людей, путешествующих в дырявых лодках по Южно-Китайскому морю в надежде спастись от коммунистического правительства Вьетнама. Кушнер, в то время яркая фигура в общественной жизни Франции, воспользовался своим положением в обществе — и Le Monde опубликовала призыв к действию, подписанный Мишелем Сартром, Мишелем Фуко, Эженом Ионеско, Ивом Монтанем, Симоной Синьоре и Бриджит Бардо.
В 2007 году, когда доктор Бернар Кушнер стал министром иностранных дел Франции, организация «Врачи без границ» выступила с публичным заявлением, в котором говорилось, что «Врачи без границ» и доктор Кушнер в течение 30 лет имели публичные разногласия по таким вопросам, как право на вмешательство и использование вооруженной силы в гуманитарных целях. Доктор Кушнер поддерживает последнее, в то время как MSF выступает за беспристрастную гуманитарную деятельность, независимую от всех политических, экономических и религиозных сил.
После ухода Кушнера и его сторонников MSF не изменила своим убеждениям и продолжала освещать гуманитарные катастрофы. Организация помогала камбоджийским беженцам с середины 1970-х годов, но в саму страну ее не пускали, поэтому 6 февраля 1980 года она организовала «Марш за выживание» на тайско-камбоджийской границе. Колонна добровольцев с продовольствием и медикаментами, сопровождаемая журналистами из крупных СМИ, хотела въехать в Камбоджу. Это был первый случай, когда MSF открыто выступила против политического режима в стране, но ее все равно пропустили через границу. Тем не менее, марш привлек внимание к проблеме беженцев. Добровольцы добрались до Камбоджи только в конце 1980-х годов, когда вьетнамские войска покинули страну.
С 1980-х годов организация «Врачи без границ» быстро росла и расширялась. Если в первые десять лет существования компании штаб-квартира и единственный центр находились в Париже, то в 1980-х годах было создано все больше операционных центров в Бельгии, Швейцарии, Нидерландах и Испании. Вместе с ними появились и местные отделения. Сегодня «Врачи без границ» имеют представительства в 28 странах, которые управляются из пяти операционных центров.
«Врачи без границ» на территории бывшего СССР
«Я видел людей, покрытых кровью, лица, покрытые белым порошком. Люди были в рваной одежде, кричали и просили о помощи. Я не узнала улицу, где жила моя сестра, — большое здание обрушилось. Я не узнала свою сестру, которая выбралась из-под обломков — она была вся в гипсе, ее лицо было покрыто белой пылью, а на руках у нее был ребенок. Я узнала ребенка по одежде, это был мой двухлетний племянник», — вспоминает Карине Атанесян, психолог психоневрологического диспансера в Ленинакане (ныне Гюмри).
7 декабря 1988 года на северо-западе Армении произошло мощное землетрясение, затронувшее около 40% территории страны: более 25 000 человек погибли, 19 000 стали инвалидами и 514 000 потеряли свои дома. Тогда, впервые после Второй мировой войны, СССР согласился принять международную помощь. Врачи без границ», объединив усилия шести центров реагирования, прибыли в Армению через три дня после землетрясения.
«Палатки были установлены через несколько дней. Они разместили не только тех, чьи дома были разрушены, но и тех, кто боялся возвращаться в свои дома, потому что землетрясения продолжались. Первые палатки не были приспособлены к холоду — в них не было утеплителя. Затем другие советские республики прислали теплые юрты», — говорит медицинский координатор Мари-Кристин Феррер, руководитель программы чрезвычайной помощи MSF в Армении.
Сотрудники MSF оказывали первую помощь, в том числе психологическую, проводили операции, помогали создавать протезы и сортировали лекарства, присланные со всего мира. Большинство больниц и родильных домов в Гюмри и области были разрушены, поэтому врачи открыли поликлиники для приема людей. Они доставили медицинское оборудование в уцелевшие учреждения. Для детей, пострадавших от землетрясения, были организованы реабилитационные программы.
Миссия в Армении стала первым опытом работы MSF в СССР. В настоящее время организация осуществляет программы в Беларуси, Кыргызстане, России, Узбекистане, Украине и Таджикистане.
Свидетельствование продолжается
За последние 20 лет организация «Врачи без границ» помогла жертвам большинства крупных конфликтов и стихийных бедствий. Во время геноцида в Руанде организация «Врачи без границ» присоединилась к миссии Красного Креста и обеспечила работу больниц в Кигали в самые тяжелые месяцы геноцида, с апреля по июнь, когда погибло более 800 000 человек. В мае организация «Врачи без границ» под лозунгом «Врачи не могут остановить геноцид» призвала ООН и французские власти к военному вмешательству, однако операция, начавшаяся лишь месяц спустя, привела к массовому наплыву беженцев из страны. Это привело к очередной гуманитарной катастрофе, в результате которой в лагерях беженцев погибло более 50 000 человек.
После кризиса в Руанде был принят новый «Кодекс поведения Красного Креста, Красного Полумесяца и неправительственных организаций по оказанию помощи при международных катастрофах», который подписали «Врачи без границ» и другие организации. С тех пор они не призывали к военному вмешательству, но продолжают критиковать руководство стран, в которых работают.
В 1995 году они были единственной организацией, оказывавшей медицинскую помощь жителям осажденного города Сребреница, но были вынуждены покинуть его, когда армия Сербской Республики заняла его. В июле 1995 года 8000 мужчин старше 16 лет, проживающих в Сребренице, были убиты армией республики, несмотря на то, что находились под защитой миротворцев ООН. Врачи без границ» стали свидетелями этого инцидента и призвали международные организации провести расследование. В 1999 году ООН признала, что «неправильно оценила» события в Сребренице, и призвала государства-члены изучить собственную ответственность.
В декабре 1994 года, когда в Чечне началась война, «Врачи без границ» открыли миссию в республике. Они снабжали больницы лекарствами и медицинскими принадлежностями, оперировали раненых, вели переговоры и в некоторых случаях добивались разрешения на эвакуацию тех, кто пострадал в результате военных бомбардировок деревень. В то же время они критиковали действия российских властей, например, в 1996 году они провели международную пресс-конференцию в Москве, на которой заявили, что армия намеренно выбрала гражданское население в ходе бомбардировок Чечни. В декабре 1996 года организация «Врачи без границ» отозвала весь свой международный персонал из республики по соображениям безопасности.
Те, кто работает в организации «Врачи без границ», знают, что им предстоит работать в небезопасных странах.
В декабре 1999 года на вручении Нобелевской премии мира президент организации «Врачи без границ» доктор Джеймс Орбински начал свою речь от имени организации с обращения к президенту России Борису Ельцину. Он призвал «прекратить бомбардировки беззащитных гражданских лиц в Чечне». В марте 2002 года организация «Врачи без границ» опубликовала открытое письмо, в котором обвинила Совет Европы в игнорировании проблемы беженцев в Чечне: «Около 200 000 чеченцев живут во все более трудных и опасных условиях. Зимой беженцы забиваются в палатки с дырами, так что даже не могут укрыться от холода и снега, или ищут убежище в подвалах и на фермах, где по очереди спят в этом крошечном пространстве.
Жан-Феликс де ла Виль Бордо, возглавлявший миссию «Врачей без границ» в Чечне с 2006 по 2008 год, вспоминает: «Мы продолжали свою работу под угрозой похищения, поскольку четырех сотрудников уже пришлось вызволять из плена. Конечно, необходимо было принять меры предосторожности. В то время похищенный француз стоил около 400 миллионов долларов, а американец — 3 500 миллионов долларов. Однако штаб-квартира в Париже придумала хитрый способ предотвратить похищение. Например, считалось, что лучше ехать 36 часов на поезде, чем на самолете — якобы так легче затеряться в толпе и никто не узнает о нашем прибытии.
О карьере
— В России вы не часто слышите о «Врачах без границ», возможно, потому, что, к счастью, здесь нет необходимости в вашей непосредственной работе. Итак, обыватель видит вас как людей, спокойно работающих в развитых странах в хороших клиниках, а потом у него взрывается голова, и он хочет вакцинировать детей в Африке и ездить в зоны боевых действий. И если у вас есть такая безумная идея, все, что вам нужно сделать, это прийти в организацию «Врачи без границ».
— Это верно лишь отчасти. Конечно, наши сотрудники любят приключения, и готовность исследовать неизведанное является важной частью мотивации. Эти люди знают, что они будут работать в другой культуре, в небезопасных местах и в течение длительного времени, и что условия работы и жизни будут сильно отличаться от тех, что у них дома. Но одного желания недостаточно, нам нужны профессионалы. Студенты или выпускники не будут соответствовать всем их желаниям.
У большого количества врачей совершенно разные причины работать с нами. Например, у них узкая специализация и профессиональная сфера интересов, какие-то заболевания или травмы, которые редко встречаются в Дании, но у нас их много в этой области.
— То есть люди приходят к вам сами, и вы их ищете, или же идет поиск специалистов?
— Не могу сказать, что я провожу ночи в LinkedIn, но мы присутствуем на всех специализированных конференциях, общаемся с профсоюзами и компаниями, где есть люди, в которых мы заинтересованы. Наши сотрудники выступают с докладами и рассказывают о своем опыте «на практике». Это означает, что мы активно набираем сотрудников, но не то, что мы переманиваем. Кстати, наши зарплаты очень скромные по датским меркам. Не зарплата привлекает к нам людей.
— Сотрудничество с врачами долгосрочное или временное?
— С административной точки зрения, срок действия контракта ограничивается поездкой. Однажды меня спросили: «Вы едете в Либерию на 12 месяцев?». «Я буду!» И у меня был контракт на 12 месяцев.
Но не с административной, а просто с профессиональной точки зрения, нам, очевидно, нужны люди, которые остаются с нами надолго. Чем больше различных деталей они видят — лагерь беженцев, больницу, антиинфекционную кампанию, борьбу с ВИЧ/СПИДом, — тем эффективнее они работают. Самые крутые чиновники — это те, кто приезжает на место, осматривается и сразу знает, что делать: «Возьмите бумагу, запишите, нам нужно то-то и то-то, мы начинаем послезавтра! Для этого вам нужно потратить время на организацию.
— Итак, речь идет о найме персонала. Что насчет увольнений?
— В одном проекте — я не буду называть страну — мы уволили местного сотрудника за серьезный дисциплинарный проступок. Сотрудник очень обиделся и бросил гранату в наш офис.
Вы должны понимать, что в некоторых странах, где мы работаем, на одну зарплату живет не один человек, и даже не одна семья, а целое племя. Человек не может просто написать резюме и получить новую работу. Когда вы завершаете программу и расстаетесь с местным персоналом, вы понимаете, что отправляете в путь большую семью детей, родителей, бабушек и дедушек. Это всегда трудное решение.
— А как насчет семей ваших сотрудников? Можно ли взять семью с собой «в поле»?
— Я встретил свою жену в организации «Врачи без границ», мы познакомились в Либерии, а затем работали в двух других странах: Эфиопия и Мьянма (Бирма). Он был педиатром, а я — руководителем проекта. Так что можно создать семью (смеется).
Об особенностях работы
— Можете ли вы вспомнить самый сложный случай в вашей карьере, когда вы подумали: «Зачем я ввязался во все это!»?
— Очень тяжелый опыт был в Бирме. У нас там было три клиники, и я никогда не была ни в одной из них. Мы открывали клинику издалека, управляли ею издалека и закрывали ее издалека. Это было очень трудно. Клиника находилась в небольшом поселке шахтеров, добывавших нефрит. Община была изолирована и окружена бирманскими правительственными войсками и различными группами местных боевиков. Бирманские власти нас не пустили. Я общался с командой клиники, они регулярно приходили ко мне в офис, у нас были встречи, но я даже не мог представить себе это место. Я попросил своего бирманского ассистента (бирманцам было разрешено находиться на территории нашей клиники) фотографировать все, даже то, что он считал скучным и обыденным, чтобы я мог получить представление. С точки зрения менеджмента, это была невероятно сложная задача.
— А как насчет других вещей, которые приносят удовольствие?
— В Либерии у нас был сотрудник — водитель, и на дороге в Монровии в пробке другая машина слегка толкнула его машину сзади и «поцеловала» его. Но этой машиной управляла дама, которая является одним из влиятельных людей в правительстве. В конце концов, наш водитель был арестован полицией, и его пришлось освободить. Мы вели переговоры в течение нескольких часов, и, наконец, мне дали квитанцию об оплате штрафа. Около 10 долларов. Они сказали: «Идите в банк». В какой банк вы бы обратились в России? Любой банк! Оказалось, что для этого нужно обратиться в Центральный банк. Я пошел в Центральный банк в нерабочее время, пробился к заместителю председателя правления и попытался ему все объяснить: «Я должен заплатить 10 долларов, чтобы выпустить своего водителя». Тогда, сразу после войны, когда только сформировалось стабильное правительство, все знали о нашей организации. Организация «Врачи без границ» пользуется большим уважением в Либерии, потому что мы не оставили страну даже в самые тяжелые времена. И это была единственная причина, по которой он принял от меня это доказательство. Представьте себе, что вы пришли к депутату Эльвире Набиулиной, чтобы заплатить штраф в 500 рупий!
— Кстати, приходилось ли вам когда-нибудь давать взятки? Вероятно, там можно было договориться с полицией.
— Я никогда в жизни не давал взяток и очень боюсь попасть в ситуацию, из которой нет другого выхода. В Либерии в то время полицейские намекали на это, но не говорили, и я продолжал настаивать на штрафе. Мне нужна была расписка; я сам отвечал за финансовое управление проектом.
— Хорошо, если не взятки, то что? Как вы ведете переговоры с властями в сложных ситуациях, особенно когда идет гражданская война и неясно, кто является властью?
— Я подумал об истории, которая отвечает сразу на два вопроса: об авторитете и об очень сложном опыте. В одной стране у нас был постоянный контакт с представителем местной армии, полковником. Мы не только работали в городе, где находились наши офисы и больница, но и регулярно, 3-4 раза в неделю, ездили с мобильными клиниками в отдаленные кочевые общины. Каждый раз мы должны были получить разрешение от местного полковника — документ, который мы предъявляли на контрольно-пропускных пунктах. Не знаю почему, но полковнику мы очень не понравились. В какой-то момент он не только перестал давать разрешение на такие визиты, но и запретил нам покидать офис и квартиру. Своего рода домашний арест.
Только мне разрешалось выходить на улицу, да и то только для встреч с ним. Самое главное, мне не разрешали работать в больнице, не говоря уже о поездках с передвижными клиниками. Он обещал посадить нас в тюрьму, если мы нарушим его. Это продолжалось в течение недели.
О новых тенденциях
— Какие глобальные тенденции вы можете отметить в работе MSF? Какие глобальные процессы влияют на вас, что вам пришлось изменить?
— Традиционно большинство наших проектов осуществлялось в местах, где здравоохранение всегда было очень плохим. Но сейчас есть места, где была медицина, система, люди ходили к врачу, а потом началась война, и людям некуда было идти. Именно здесь на первый план выходят неинфекционные заболевания, такие как кардиология и диабет. Сейчас мы больше работаем с беженцами и перемещенными лицами.
На Ближнем Востоке все пылает, регион охвачен конфликтами и гражданскими войнами. Кроме того, есть климатические беженцы из Сахары, Сахеля, Африканского Рога, где засуха длится многие годы, а сельское хозяйство невозможно.
Две наиболее важные новые тенденции для нашей организации — это, вероятно, работа с беженцами и мигрантами и тот факт, что сейчас нам приходится больше заниматься неинфекционными заболеваниями. Однако это не вместо, а в дополнение к нашему традиционному «содержанию»: инфекционные заболевания, материнское здоровье, педиатрия и психическое здоровье.
Нейтралитет – это наша безопасность
— Вы сказали, что теперь сами набираете людей. За кого вы не возьметесь? Если я правильно понимаю, сначала вы получаете резюме, а затем встречаетесь, возможно, лично, или какое-то собеседование по Skype — это зависит от агентства. Для граждан России заявление подается через представительство в Берлине. И они проводят собеседование по Skype, или, если есть возможность, люди приезжают в Берлин.
Важно знать, что «Врачи без границ» — это не деньги. Если кто-то мотивирован только деньгами, он не придет к нам. Нам нужны гуманитарные принципы, вера в ценность человеческой жизни, где бы она ни находилась, независимо от цвета кожи, религии или политических убеждений человека. Мы видим перед собой пациента и спасаем его, потому что его жизнь ценна для нас, независимо от того, что он за человек.
Для нас важно, чтобы люди верили в это. И чтобы они понимали, что едут не на сафари в Африку. Это очень тяжелая работа, часто в очень сложных условиях. Важно, чтобы люди были готовы к этому.
Во-вторых, важно, чтобы люди понимали, что это не российская организация и что они, вероятно, будут единственными россиянами в этой миссии. Возможно, там будет 50 иностранных сотрудников и еще 1000 местных, но вы будете единственным русским. Вы должны быть готовы уважать другие культуры.
Мы в этой стране не для того, чтобы менять политику или культуру, не для того, чтобы продвигать права человека. Мы там, чтобы спасать жизни.
Для этого нужно иметь хорошую команду и уметь работать в ней, уважать своих коллег, помогать им, слушать их, не бояться высказывать свое мнение, но с уважением. Что я точно не приму, так это человека, который не хочет этого делать, который делает это только потому, что хочет совершить сафари.
— Но если речь идет не о сафари, а о противоположном, о чрезмерно романтических идеях: «Я сейчас спасу мир». Вам нужна здоровая доза идеализма, потому что если у вас его нет, то какой смысл во всем этом? Если идеализм слишком велик, нужно просто смириться с тем, что мы не спасаем мир, мы спасаем жизни других людей. И в это нужно верить, но также нужно подготовить человека к тому, что на пути к спасению жизни можно увидеть много неприятных вещей, что все мы — врачи без границ в самом широком смысле этого слова, но мы также и люди.
Я заметил, что люди приходят с ожиданием встречи с ангелами. Мы не ангелы, мы обычные люди. Каждый человек по-разному реагирует на стресс и по-разному справляется с ним. Я пытаюсь воплотить это в шутках. Есть люди, которые умеют лаять. Не потому, что они плохие, а потому, что они реагируют таким образом на стресс, который они, возможно, не выбирали. А люди ждут, что все вокруг будут такими идеальными, с крыльями, спрятанными за футболкой. Конечно, нет. В принципе, все люди имеют благие намерения, но они — люди. Я не боюсь идеалистов, просто они должны быть готовы к тому, что мир, к сожалению, не совершенен.
Другой фактор — это, в основном, уважение к другим людям. Если я слышу, что человек неуважительно относится к своим коллегам, что он одевается не так, как считает нужным, что он выглядит не так, как должен, или что у него не тот цвет кожи, то для меня это может быть тревожным сигналом.
— Вот вы говорите: «Мы сохраняем нейтралитет и спасаем человека, а не представителя той или иной стороны в конфликте». Но, безусловно, вы погружены в ситуацию и воспринимаете кого-то, например, как сильную сторону, пытающуюся подавить слабую в этой области. Были моральные трудности, рабочие конфликты, если помните: «Нет, Никита, я должна быть нейтральной, я не должна подбадривать этих людей»?
Не нужно стремиться к жизни в кризисе
— Если вы читаете блоги MSF, создается впечатление, что рыцари отправляются в горячие точки без страха и упрека. Дети пишут, что у них возникает зависимость от адреналина, и потом очень трудно вернуться к нормальной жизни с гаджетами, фотографиями и «лайками» в социальных сетях. Как вы с этим справляетесь и насколько это распространено в целом?
— Все проходят через это после первого задания. Ощущение, что вы делаете что-то действительно важное, а остальное неважно, очень распространено.
У меня всегда есть две рекомендации. Первое — относиться с уважением к тому, что люди считают здесь важным. Мы видим, что живем в ненормальных условиях — и местные жители, и мы сами. Это кризис.
Не нужно стремиться к жизни в кризисе, нужно стремиться к нормальной жизни. Поэтому нужно уважать, что людей здесь беспокоит покупка квартиры и кредит за машину.
И вторая, более практическая рекомендация: не стоит искать новое задание, не отдохнув. Я рекомендую, чтобы интервал между миссиями составлял не менее двух месяцев. Если миссия длится год, она может быть и дольше.
Моя самая сложная миссия была в Эфиопии. В регионе высокий уровень конфликтов, война идет прямо там, где я был. Эфиопия сама по себе довольно красивая страна, но в некоторых районах происходят конфликты между различными общинами, ведутся боевые действия. Я пробыл там девять месяцев и вернулся как лимон. Я уже знал, куда поеду в следующий раз; уже была договоренность, что я поеду в Бирму. Однако в то время было очень сложно получить рабочую визу в Бирму. Меня предупредили, что это займет не менее 6 месяцев. Поэтому я провел это время в отпуске: путешествовал, учил испанский язык и проводил много времени с родственниками — очень расслабленно. И я с новыми силами отправился в Бирму.
Когда я перехожу от одной миссии к другой, пути назад уже нет. И этот мир стал бы совершенно непонятным, безразличным.
— Каков эффект от того, что вы являетесь ветераном войны и теряете связь с гражданской жизнью?
— Именно. Врачи без границ» — это бремя. Существует множество причин, по которым это так. Одна из причин — важность работы. Вы замечаете это, видите разницу, которую вы вносите в жизнь, особенно в нашем случае: мы оказываем неотложную помощь, мы спасаем жизни. И вы видите, как спасаются эти жизни. Это, конечно, огромный возврат на инвестиции, который вы не получите в банке.
С другой стороны, «Врачи без границ» — это группа единомышленников. Мы видим мир одинаково, нас волнуют похожие вещи. Это люди, которые путешествовали по всему миру. Люди, которые знают много разных культур, потому что они жили в разных культурах. Нам очень легко связаться друг с другом.
Я раньше работал в СПбГУ. Это не значит, что когда я встречаю другого преподавателя СПбГУ, я сразу же нахожусь с ним на «Ду». И это именно то, что происходит в MSF. Мы можем никогда не сталкиваться друг с другом по работе, но поскольку мы являемся частью расширенной семьи, мы знаем, о чем говорим. Все люди думают одинаково и заботятся о похожих вещах. У них был похожий опыт.
Люди хорошие сами по себе
— У них есть опыт жизни и работы в разных странах: Развитые страны, развивающиеся страны и страны третьего мира. Чувствуете ли вы, что видите мир объемно? Как выглядит наша планета? — Наша планета очень сложна. Наверное, еще печальнее то, что я больше не воспринимаю мир как большой. Она стала очень маленькой, потому что, пересекая различные океаны, вы больше не воспринимаете поездку в Латинскую Америку или Африку, например, как нечто экзотическое. Я много раз бывал в Африке. Для меня это как путешествие в Испанию или Исландию.
— Почему это печально?
— Потому что чувство экзотики, чувство открытия уже не так эмоционально. Я люблю путешествовать, но уже нет того волнения: когда открываешь дверь самолета и видишь тропики. Я люблю пряный запах тропиков. Но он уже не такой экзотический, для меня это скорее обычный запах, хотя я живу в Дании, и он не пахнет тропиками.
— В своей жизни вы встречали самых разных людей в разных ситуациях. Является ли человек по своей природе добрым или злым?
— Это очень сложный вопрос. И правильный ответ все равно «разные», потому что люди, наверное, хорошие, но мы часто не понимаем друг друга. Мы не понимаем мотивации и сразу начинаем осуждать: Если вы сделали это, вы плохие. И никто не обращает внимания на то, откуда берутся ноги, это никого не волнует.
Люди хорошие сами по себе. Но из-за недопонимания у нас происходит то, что происходит. Из-за недопонимания начинается чувство опасности.
Вместо того чтобы сесть и поговорить, чтобы найти общий язык, мы начинаем осуждать. И когда мы начинаем судить, обвинение уже сделано. Часто мы не даем человеку шанса объяснить или оправдаться. Это относится и к общению между двумя людьми на уровне стран, на уровне разных культур.
