Архив из мезонина еще нужно восстановить и отсортировать. Затем отобранные фотографии и тексты должны быть оцифрованы и переданы в организацию.
Зачем нужны мемуары?
«Я считаю, что мемуары, которые мы, современники, пишем сегодня, будут более ценными не сегодня, а через 10 лет, может быть, даже через 100 лет. Это потому, что хорошие мемуаристы не пишут о главном герое, не пишут о своей страсти к этому человеку, они фактически воссоздают эпоху».
Сегодня мы попытаемся разобраться, что такое мемуары, как они появились в России и какие важные вопросы вы должны задать себе, прежде чем начать писать.
Что же такое мемуары?
Слово «мемуары» вошло в русскую научную и бытовую терминологию через французский язык и латинское слово «memoria» — память. Мемуары — это записи о прошлом, написанные участниками (или современниками) какого-либо события и имеющие определенную (познавательную или социально-политическую) ценность с точки зрения автора. Как правило, мемуары писались на основе личного опыта, воспоминаний, впечатлений и чувств автора.
Мемуары — это уникальный культурный феномен, отражающий социальную и эмоциональную деятельность людей в прошлом. Однако мемуары не являются исключительно документальными по своей природе, что иногда приводит к дискуссиям о субъективности содержащейся в них информации. С одной стороны, мемуары фиксируют информацию о прошлом и, таким образом, являются отражением прошлого; с другой стороны, они являются документом времени, в которое они были написаны, опубликованы и прочитаны. Но самое главное, чтение и изучение мемуаров дает наиболее полное представление о самоощущении человека.
Задача профессионального мемуариста — понять исторический контекст человеческой жизни и описать действия того или иного человека в контексте конкретного исторического процесса. По этой причине мемуары всегда вызывали большой интерес у людей, сыгравших важную роль в мировой истории. Уинстон Черчилль, Генри Форд, Фидель Кастро — все они рассматривали свои мемуары как уникальный способ оставить память о себе для будущих поколений.
Как развивался жанр мемуаров на протяжении веков?
Возникновение мемуаристики можно проследить по формированию личности в момент перехода от средневековья к современности. Историк и источниковед А.Г. Тартаковский объяснил уникальную цель мемуаров, которая заключается в желании «зафиксировать для современников и потомков опыт своего участия в историческом бытии, понять себя и свое место в нем».
Если первая мемуарная литература, к которой можно отнести «Воспоминания Сократа» Ксенофонта (IV век до н.э.) и «Записи о Галльской войне» Юлия Цезаря (I век до н.э.), является хорошим примером того, как понять и осознать роль человека в истории Римской империи и как понять и осознать свою собственную идентичность. ) больше тяготела к исторической хронике и характеризовалась отсутствием авторской позиции в описании событий, христианское средневековье привнесло в мемуаристику новые черты: моральный самоанализ автора и тон исповеди. В этот период были созданы такие важные произведения в этом жанре, как «Исповедь» Августина (ок. 400) и «История моих страданий» Пьера Абеляра (1132-1136). Однако развитие индивидуализма как важнейшего фактора развития мемуаристики можно отнести уже к эпохе Возрождения. Для Средневековья коллективное сознание по-прежнему имело первостепенное значение.
В Западной Европе развитие мемуаристики определялось двумя факторами, которых в России практически не было: постоянным накоплением исторических знаний (европейские мемуаристы имели возможность читать античных и средневековых авторов и знакомиться со своей национальной историей) и формированием общественного мнения. Для России характерно более позднее формирование исторического сознания.
В России в XVII веке появляются произведения, написанные с целью зафиксировать в памяти историческое событие. Важной вехой в этом отношении стало автобиографическое «Житие первого папы Аввакума, им самим написанное» (1672-1675) — общепризнанная вершина русской мемуарной литературы и уникальный памятник литературы XVII века (до Аввакума жития писались только после смерти человека, а его произведение буквально разрушило все представления об этом жанре). На рубеже XVIII и XIX веков появляется группа мемуаров, объединенных схожим социальным составом авторов: мемуары провинциальных чиновников, появившихся в результате губернской реформы 1775 года. В своих воспоминаниях государственные служащие сосредоточились на вопросах службы, особенно на производстве в чины и получении жалованья. Однако не делается попытки зафиксировать ход истории или хотя бы историческую реальность. Дворяне, выросшие во французской традиции, воспитавшие в себе благородную совесть и сдержанность службы, также начали записывать события, свидетелями которых они были. Женщины также высказывали свое мнение в мемуарах конца 18-го и начала 19-го веков, поскольку их влияние в общественной жизни росло. Со времен Екатерины II фрейлины Е.Р. Дашковой, В.Н. Головиной, Р.С. Эдлинг и другие стали оставлять записи о своей жизни на французском языке.
Для российского контекста характерна постепенная стратификация мемуарных функций: Мемуары, повествующие о событиях общественного значения, появились на столетие позже, чем мемуары, предназначенные в основном для частных (внутрисемейных) целей.
А. Г. Тартаковский, выделяет три важные вехи в развитии мемуаристики:
1) «переход от внутрисемейных … цели мемуаров к цели мемуаров для публикации, для печати»; 2) «превращение мемуаров в фактор идейно-политической борьбы и литературно-общественного движения»; 3) «осознание важности мемуаров для исторического знания и включение их в расчет целевого вложения для будущего историка.
Отдельные мемуары имеют значительную литературную ценность. Вымышленные записи С. Аксакова, Л. Толстого, А. Белли, Г. Иванова, В. Набокова и других важных писателей более важны с литературной точки зрения, чем с исторической. В автобиографической трилогии Толстого и «Записках из дома мертвых» Достоевского, несмотря на очевидное совпадение описываемых событий и жизни авторов, дистанция между автором и рассказчиком подчеркивается тем, что рассказчик носит вымышленную фамилию. В то же время многотомные автобиографические произведения таких писателей, как Шатобриан («Замогильные записки») и Герцен («Былое и думы»), претендуют на объективность. Эти авторы рисуют широкую панораму современной частной и общественной жизни в манере «романа-новеллы».
Для многих писателей воспоминания о детстве имеют первостепенное значение как время формирования идентичности. Иногда писатель настолько поглощен «созданием жизни», что его произведение не может претендовать на историческую точность. Например, мемуары Ходасевича о Серебряном веке, собранные в «Некрополе», считаются относительно достоверными, несмотря на их карикатурное литературное изображение, в то время как «Химеры» Иванова-Петербургского, повествующие о том же периоде, рассматриваются литературоведами как продукт беллетризации реальных людей, событий и происшествий. Неустойчивый баланс между субъективным и объективным в мемуарной прозе делает ее популярным полем художественных экспериментов для писателей-модернистов и постмодернистов (Жан Жене, Генри Миллер, Ален Роб-Грийе).
«Золотой век» мемуаров
Мода на мемуары, как и само слово «мемуары», распространилась по Европе из старой Франции в XVII и XVIII веках. Предшественниками современных мемуаров считаются хроники средневековых французских историков Виллардуэна, Жуанвиля и Коммина, которые подчеркивали собственное участие в описываемых ими событиях. Многие высокопоставленные французы эпохи Возрождения оставили записи о своей жизни, например, генералы Флеранж, Монлюк и Бассомпьер.
Другая волна мемуаров была вызвана Фрондой. Их ветераны, которых уже не было при Версальском дворе, пытались оправдаться перед потомками записками, которые, как правило, не предназначались для публикации. Наиболее важными работами этой группы являются работы герцога Ларошфуко и кардинала Реца. В общей сложности более 260 человек из двора Людовика XIV занимались написанием мемуаров, не считая его ближайших родственников. Герцог Сен-Симон написал самую полную хронику версальского двора в «великий век». Его мемуары были задуманы как опровержение записей маркиза Данжота. Обладая даром едких, ироничных зарисовок, герцог на страницах своих записок ретроспективно примирился со многими своими врагами, о которых сегодня помнят только потому, что их упоминал Сен-Симон.
Сочинения придворных «Короля-Солнца» отличались своей злободневностью и яростью. По этой причине многие банкноты впервые увидели свет за пределами Франции (например, в Соединенных провинциях). Настоящий наплыв старых мемуаров пришелся на начало девятнадцатого века, когда цензура была ослаблена. В это время графиня де Жанлис и мадам Кампан, две старые аристократки, отличившиеся при дворе Марии-Антуанетты и пережившие революцию, эмиграцию и империю, начали писать свои мемуары. Мода на мемуары также породила спрос на подражание мемуарам известных людей. Одним из таких предприятий был Гасьен де Куртиль де Сандра, опубликовавший, среди прочего, оккультные записки капитана мушкетеров д’Артаньяна, которые отец Дюма использовал в романе «Три мушкетера».
Русские мемуары допетровского времени
В русской литературе серия записок начинается с сочинения князя Курбского «История о великом князе Московском по фактам, слышанным нами от достоверных людей и виденным собственными глазами». Это скорее памфлет, чем объективный исторический труд.
Многие иностранцы, особенно те, кто принимал участие в польской осаде 1611-12 годов, оставили рассказы о своем пребывании в России в XVI и XVII веках. Предвзятость с примесью журналистики не чужда двум величайшим повествованиям о Смуте — «Бременнику» Ивана Тимофеева и «Истории осады Троицы» Авраамия Палицына. В обоих произведениях подчеркивается желание разоблачить пороки общества и объяснить корни эпохи Смуты; этим объясняется обилие абстрактных размышлений и моральных уроков.
Более поздние произведения очевидцев Смуты, появившиеся в первую романовскую эпоху, отличаются от ранних большей объективностью и более объективным изображением эпохи («Слова» князя И. А. Хворостинина, А. Хворостинин, История князя И. М. Катырево-Ростовского, содержащиеся в летописи Сергея Кубасова), но даже в них повествование часто подчинено условным риторическим приемам (записки князя Семена Шаховского, охватывающие 1601-1649 годы).
В царствование Алексея Михайловича и его сыновей в русской литературе справедливо появились личные мемуары, отклоняющиеся от литературной нормы — произведения Котохихина и Шушерина, палеологов Семена Денисова и Аввакума Петрова. «Житие Аввакума-пионера» является общепризнанной вершиной русской литературы XVII века. Авторами этих мемуаров были образованные люди допетровской эпохи: чиновники или представители духовенства.
Мемуары в публицистике, критике и научно-популярной прозе править
Критики начали писать мемуары об актерах. Это особое производство, заслуживающее внимания. Как оказалось, все актеры думали одинаково. Пушкин написал только первое предложение мемуаров Шепкина; теперь литература помогает актерам гораздо больше. Но мемуары ли это? Мемуары актеров — это новый и странный жанр: метрическая книга. Это не биография, не теория искусства — это факт. Интересно то, что мемуары актеров, написанные критиками, рецензентами и редакторами, ясно показывают, каким, по их мнению, должно быть театральное искусство. Что такое «настоящее искусство». 3
Воспоминания матроса 4-й бригады морской пехоты Л.М. Маркова, или Типичная операция наших войск во время Второй мировой войны, замечательная по замыслу и столь же блестящая по исполнению. Мемуары, воспоминания…. Кто их пишет? Какие мемуары могут быть у тех, кто действительно воевал? Летчики, танкисты и особенно пехотинцы? Ранен — смерть, ранен — смерть, ранен — смерть, ранен — смерть и все! Другого пути не было. Мемуары написаны людьми, которые пережили войну воочию. Во втором сезоне — в штаб-квартире. Или продажные писаки, которые придерживались официального мнения, что мы счастливо победили, а злые фашисты падали тысячами, сраженные нашим метким огнем. Симонов, «честный писатель», что он увидел? Он поднимался на борт подводной лодки, был в бою с пехотой и разведчиками, видел артиллерийские учения — и теперь он «все это видел» и «все это испытал»! 6
Почти сорок лет спустя некая пожилая женщина Элиза Хуадо, урожденная Элизабет Телмон, бывшая вдова Кариати, написала и опубликовала книгу своих воспоминаний о прошлой бурной жизни, как того требовал этикет. Красивое название на обложке гласило: «Радости и печали эксцентричной красавицы». 7 :75
Вихрь, возникший на месте исчезнувшей страны, затягивает в себя все. Те, кто не хочет разделить судьбу государства, пишут мемуары, чтобы дистанцироваться от него. Неудивительно, что те, кто может сделать лучше, становятся теми, кто не может. Мемуаристы гордятся своей маргинальностью и пишут о маргинальности. Раньше мемуары писались для того, чтобы оценить прошлое; сегодня они пишутся для того, чтобы убедиться, что это произошло. Мы хотели убедиться, что у нас есть история — своя, а не общая».8 Это относится и к прозе Довлатова.
Поиски «Болонии», химической химеры первой половины 1960-х годов, запомнились и Е. Б. Рейну, который купил у ленинградского торговца «жандармское» пальто (Рейн 1997: 247). Этому в общем-то банальному пальто М. В. Герман посвятил целый абзац в своих блестящих мемуарах: «И болонское пальто стало больше чем модой — эпидемией, мечтой, униформой артистической аристократии. Шелковистая синтетика необычных оттенков — черно-синего, темно-коричневого с зеленоватым блеском, антрацитового со стальным, роскошного и простого кроя — шуршала и переливалась и подтверждала высокий статус и стиль своих владельцев. Я никогда не получал его — я просто купил его под столом в доме снабжения, и он был очень дорогим…». 9
Мемуары в мемуарах и художественной прозе править
— И это очень просто. При Ленине Гитлер был бы невозможен. При Ленине он сидел в тюрьме и писал мемуары. При Ленине мог появиться только этот клоун Муссолини. 10
Возьмите кого-нибудь из нас — все умные, как покойный академик Тимирязев. Они знают все, они могут все объяснить. Но наша страна находится в руинах и разваливается на части. Бедность в домах. Дороги — нет. Не хватает еды. Как может союз умных людей породить союз глупых? Тогда мы глупы и ленивы. Поэтому мы должны признать: Да, мы — страна дураков. Мы дураки, братья. Дураки. Покажи нам, как жить, помоги нам. Это напоминает мне чью-то цитату: «Если земли много, а хлеба нет, то — живут дураки». «Ну, кто здесь не знает моей фамилии?». — в курятник вошел пьяный Мотальский. Мемуары, мемуары, мемуары. Мемуары повсюду. Думаю, скоро появятся мемуары типа «От слуги до заместителя министра». 11
Мне давно советовали записывать то, что я помню, излагать на бумаге свои наблюдения и мысли, которые они вызывают. Эта мысль стала непреодолимым искушением в годы перестройки, когда наконец-то открылась возможность рассказать если не всю правду, то почти всю правду о чем-то очень горьком и чувствительном, о том, на что раньше было наложено табу. Однако оказалось, что реализовать эти планы на практике гораздо сложнее, чем я предполагал вначале. И не только потому, что было трудно найти время. В последние годы социальные изменения стали более сложными, наше восприятие прошлого и настоящего, истины и ценности наших суждений быстро изменилось. Я с полным основанием могу сказать, что первые черновики появились в 1987 году. Но когда я возвращаюсь к ним, каждый раз я переписываю почти все от начала до конца. Отчасти это объясняется тем, что раб — точнее, раб привычных представлений, установок и условностей — действительно может освобождаться от себя только по частям. Не говоря уже о том, что я столкнулась с двумя искушениями, как и любой человек, пишущий мемуары. Один из них — свести счеты с нелюбимыми людьми. Другой — представить себя, опять же в ретроспективе, более умным, смелым и честным, чем я был на самом деле. 12
— Мне нужно купить листья», — сказала Ксения. — спросила бабушка. — Зачем ей нужна бумага Burberry? — спросила Эстер. — Она пишет мемуары, — улыбнулась Ксения. — История нашей семьи. А отдавать его машинистке дорого. Поэтому она пишет на бувардской бумаге, чтобы получить сразу три копии. 13
Вспоминать забытое прошлое трудно. В большинстве случаев это бесполезно. Гораздо легче вспоминать прошлое, написанное на бумаге. Вы просто должны прочитать его — и немного улыбнуться. 14 :5
Мемуары в поэзии править
Прекрати, Курдюкова, ты лжешь. Перестань мечтать, иначе скажут, что ты пишешь мемуары в D’en Monsieur, и тогда все будет испорчено. Многие люди устали слушать твою историю, Леди — это l’on feu gras, Но когда они видят мужчину, Ты свистишь и не замечаешь его, Даже если maman n’ave chanté. 15
Маленькая девочка читала в своих мемуарах, положив голову на руки. Маленькие сердца разрывались от пламенных страстей и преступлений чужаков, алтари были запятнаны кровью, перед ней рождались поколения, возвышались боги и цари. Ее исхудалые плечи дрожали, и слезы текли по глазам, А за окном синела весна Вечером прогремела первая гроза. 16
Но проходит ночь, — падает согнутый куст, И там, где вчера романс слышал розовый куст, — Осенний день печально угасает, Деревья от непогоды в скелете, И розовый куст — бедная старуха — Стоит, не слыша, пред былым богатством гардероба, Распростертый от гроба, Она стоит на замерзшей траве, Качая червивой головой. О, шелк! О, нежные судьбы. Утешение, память. 17
Кто-то вспоминает декорации дореволюционного театра и любимого режиссера, кто-то первого авиатора, кто-то последнего императора, кто-то кулуары Думы, кто-то дамские будуары, чепчики и прочие салонные аксессуары, кто-то социал-демократов, кто-то даже Саратов Ольги Сократовны. На озерах ненуфарийцы машут руками, потому что пишут мемуары. О Воронеж, ты снова хоронишь Кольцова! 18
Смотри! Вот как надо писать И мемуары, и реминисценции, Писать, чтобы спасти грешную душу, Писать, как вернуться из изгнания! Написать, неважно, сколько связей разорвано и к кому потеряно доверие, но историю любви, очарования, разочарований! Писать как дикарь, раздавать тетрадь всем подряд, воскреснуть и умереть снова, как родился — без изъяна! 18
Сегодня каждый, будь то тощий академик или однорукий инвалид, пишет мемуары так, как будто время на его стороне. К лучшему или худшему, они сохраняют свои слова, чтобы сохранить свое время, свою историю. Они не хотят потерять ни одной травинки, ни малейшей, ни одной запятой, из колесницы жизни. 19
Я не смею писать историю. Мемуары? Но разве мало мемуаров? Сплетники сетуют на свинцового голубя, экслибрис креста? Она выдавала себя за пророчицу. Она притворялась королевой. На скольких камнях она жила! Она никого не любила…
Те, кто не умирает, доживают до шестидесяти, семидесяти лет, дрейфуют, пишут мемуары, попадают в неприятности с ногами. 20
Ясный день, еще не старый. Ветер. Облака. Дворец. Я представляю свои воспоминания, наконец-то опубликованные после жестокого забвения, после справедливых лагерей: Ветер. Стрельна. Стрельна. Стрельна. Он пошутил — и я рассмеялся. Он казался живым… До конца года осталось две недели. 21
Зная мои прежние привычки к чтению, жена время от времени присылала мне две-три книги, в основном мемуары. Жестяной петух кукарекает на ледяном ветру, крыса шуршит в подвале.
