Несмотря на тяжелые методы работы, история семьи Демидовых прослеживается в архивных документах через многочисленные пожертвования и социальные изменения. Представители семьи занимались благотворительностью и основывали различные учебные заведения.
Бонапарты и Демидовы: история двух семейных династий
В статье А.Г. Тиссо-Демидова раскрываются малоизвестные факты, свидетельствующие о том, что Анатолий Демидов оказал влияние на возвращение семьи Бонапартов во Францию после более чем двадцатилетнего изгнания. Перевод этой статьи с английского осуществлен Татьяной Мезениной.
1840 год стал поворотным в судьбе семей Бонапартов и Демидовых. После смерти императора 5 мая 1821 года его тело было окончательно перевезено в его любимую Францию. В тот же день, 7 декабря 1840 года, когда судно «Бель-Пуль» с телом императора причалило в Шербуре, правительство французского короля Луи-Филиппа предоставило Матильде Бонапарт, племяннице императора, разрешение на въезд во Францию. Это важное решение было принято по случаю ее свадьбы с Анатолием Демидовым, князем Сан-Донато, 3 ноября 1840 года. Именно Анатоль обратился непосредственно к Луи Филиппу с просьбой положить конец более чем двадцатилетнему изгнанию Бонапарта из Франции.
Похороны императора состоялись 15 декабря 1840 года, холодным зимним днем. Несмотря на холод, улицы были заполнены зрителями, которые следовали за процессией от Триумфальной арки до Елисейских полей и от площади Согласия до последней резиденции императора через Сену и Дома Инвалидов. Непреодолимый энтузиазм толпы был подогрет ностальгией по временам империи. После публикации «Мемуаров императора» в 1823 году Францию охватила ностальгия по «дням славы». Публикация «Мемуаров» подтвердила слова Наполеона: «Нет никакого бессмертия, кроме памяти, которая остается в умах людей». Мемуары» стали краеугольным камнем французского романтизма, который просуществовал более двух поколений. Для писателей — Гюго, Бальзака и Байрона — и для художников — Делароша, Делакруа, Гроса — Наполеон Бонапарт был воплощением романтического героя. Возвращение императора и членов семьи Бонапартов во Францию было открытым актом, который мог привести к восстановлению власти Бонапартов во второй половине 19 века. Анатоль сыграл важную, но малоизвестную роль в этих важных исторических событиях.
Анатолий Николаевич Демидов, первый князь Сан-Донато
Анатолий Демидов, первый князь Святого Доната (1813 — 1870), родился в Москве и получил образование в Париже под руководством священника аббата Брандта. Интересы Анатолия были широки: он интересовался естественными, общественными и физическими науками, искусством, живописью, коллекционированием, музыкой, архитектурой и, конечно же, промышленностью. Анатоль переехал в Париж на длительное пребывание в 1831 году, когда ему было 18 лет. Самопровозглашенный «денди» и «англофил», Анатолий и его друзья одевались в лучшие шелка, украшали себя драгоценностями и носили английские брюки. Кульминацией «англомании» в парижском обществе стал обед (?) в Английском клубе 11 ноября 1833 г. В этом эксклюзивном клубе, основанном пятнадцатью представителями высшей знати, присутствовали Анатоль и другие ведущие датчане: Шарль Лафитт, граф Адам де Лаген и Жозеф Наполеон Ней, князь Московский (1803 — 1857), сын знаменитого и доблестного маршала Нея. Лорд Генри Сеймур (1805 — 1859), сводный брат четвертого маркиза Хартфорда, был избран первым президентом. Члены Французского хоккейного клуба были известны своими регулярными посещениями Парижской оперы, балерины которой в середине 1830-х годов были известны больше своей доступностью, чем ролями в спектаклях. Они обедали в лучших ресторанах и украшали себя драгоценностями, чей блеск часто затмевал их сопровождающих, и были самыми выдающимися танцорами Города Света.
В эти ранние годы Анатоль также утвердился как ценитель и коллекционер «современного» искусства, идя по стопам многих поколений своих предков. Он был страстным и знающим покровителем художников-романтиков, включая Поля Делароша, Эжена Делакруа, Эжена Лами и Огюста Раффа. Поль Деларош получил важные заказы, в том числе «Казнь леди Джейн Грей» (1834), которая сейчас находится в Национальной галерее в Лондоне. Эта картина, наряду со «Смертью Пуссена», заказанной Гране в 1833 году, стала самой известной работой Салона 1834 года. Анатоль интуитивно увлекался гигантами современной романтической школы искусства: Эжен Делакруа получал многочисленные заказы; Ричард Паркс Боннингтон, акварели которого Анатоль собирал в большом количестве; акварели Теодора Жерико также были включены в коллекцию. Анатоль также покупал предметы на крупных аукционах, таких как аукцион, организованный герцогиней Беррийской в 1837 году, где он приобрел тринадцать картин голландских и фламандских «старых мастеров» с помощью тайных друзей и знаменитого художника Огюста Раффа.
Но без ведома Анатоля, который оставался связанным с иностранной службой в качестве подданного русского царя, до двора дошли сведения о его привязанности к культу Наполеона, статьи во французских журналах об отмене рабства в России и его возмутительном поведении. Не помогло и то, что 19 марта 1837 года Великий герцог Тосканы Леопольд II присвоил Анатолю новый итальянский наследственный титул герцога Сан-Донато. Король и придворные читали поток петиций с растущим негодованием.
Примерно в это же время Анатоль начал отношения в Париже с молодой и красивой графиней Мари Валентин де Сент-Альдегон (1820 — 1891). Анатоль познакомился с Валентиной, когда она работала с ее отцом, его близким другом графом Шарлем Камилем де Сент-Альдегоном. Граф смог сопровождать Анатоля в его шестимесячной научной экспедиции на юг России в июне 1837 года. Мать Валентина, герцогиня Кастильская, была дамой при дворе Марии-Луизы. Как ее мать. Валентина также была дамой при дворе Луи Филиппа, короля Франции. Валентин занял этот важный пост благодаря влиянию Эдмона де Талейрана-Перигора и его жены Доротеи, урожденной принцессы Курляндской. Эдмон и Доротея участвовали в интригах мадам Аделаиды Орлеанской, которая пыталась добиться трона для своего брата Луи-Филиппа, коронованного в 1830 году.
Анатоль встречает принцессу Матильду
После возвращения из южной России в конце 1837 года Анатоль начал подготовку к публикации записей научной экспедиции. С 1840 года появилась богатая и научно значимая серия крупноформатных книг с литографиями Огюста Раффа под названием «Путешествие в Центральную Россию и Крым». Завершив эту работу, Анатоль вернулся на виллу Сан-Донато, где провел зимние месяцы в компании своей последней спутницы, мадам де Монто, дочери знаменитой мадам де ла Рошфуко. Жюль Жанен, который отвечал за печать дневниковых записей Анатоля во время экспедиции, предложил отдохнуть и попутешествовать, и друзья решили отправиться в Италию. 23 мая 1839 года Жюль покинул Париж. Он посетил Жерома Бонапарта, бывшего короля Вестфалии и брата императора, который в то время жил на вилле ди Куарто во Флоренции. Жюль и его спутники, Анатоль и некий М. Доверж, были приглашены королем на обед на виллу в честь праздника Святого Иоанна 25 июня 1839 года. Анатоль был очарован молодой принцессой Матильдой Бонапарт (1820-1904), о которой Жюль сказал: «Румяная, неамбициозная, очаровательная, безобидная, красивая и изящная для своих восемнадцати лет, она обращалась с нами как с молодыми парижанами. После ужина она танцевала, как простая итальянская девушка, грациозная, наивная и очаровательная». Вечером на Арно был устроен фейерверк. Жюль и Анатоль начали верить, что встретили не только прекрасную принцессу, но и простую, невинную и трусливую девушку. Их представление о характере Матильды было не совсем полным и даже отчасти ошибочным. Она действительно была независимой и уверенной в себе девушкой. И после замужества она отказывалась потворствовать или игнорировать аморальные поступки Анатоля.
Жюль и его друзья обедали на вилле ди Куарто 9 июля 1839 года с королем Жеромом и другими членами семьи Бонапартов. Во время трапезы они говорили о Париже. Анатоль сказал Матильде, что для него будет триумфом увидеть ее в опере, когда герцог Орлеанский преподнесет ей букет цветов, Жюль — корзину с фруктами, а Дювер — программку! Вскоре после этого ужина Анатоль и Матильда договорились о помолвке. Жером и остальные члены семьи поддержали это решение, а Матильда с нетерпением ждала предложения. Анатоль, однако, колебался. Если он собирался просить руки Матильды, то сначала нужно было преодолеть серьезные препятствия. Первым было мнение русского посла в Италии, и не было никакой надежды на брак Матильды, пока царь не дал разрешения. Второй была мадам де Монто, которая все еще жила с Анатолем на вилле Сан-Донато, и прекращение этих отношений было трудным и болезненным. Наконец, была Валентина, которую он не мог забыть.
Под предлогом необходимости сделать что-то для Жерома в Брюсселе, Анатоль приехал на свадьбу Валентина с Александром-Эдмоном, герцогом Дино, которая состоялась 8 октября 1839 года в замке матери Валентина (Chateau Beauregard). Подарок Анатоля своей невесте был необычным и вызвал много домыслов и сплетен. Он преподнес роскошный и великолепно выполненный драгоценный камень с инициалами VD, увенчанный герцогской короной. Валентин получил от Анатоля и другие великолепные драгоценности.
Анатоль проигнорировал слухи о своем подарке Валентину и вернулся во Флоренцию, решив жениться на Матильде. Он развелся с мадам Модо, и хотя это было психологически трудно для него, он представил Матильде убедительные доказательства развода. Он также предпринял несколько шагов, чтобы преодолеть сопротивление короля против их брака. Но Анатоль стал жертвой интриг, когда 54-летний бывший король Вестфалии, ныне принц Монфорт, начал переговоры о замужестве своей дочери с конкретной целью. Король Иероним был хронически в долгах и продолжал расти. Пенсия, которую его жена, королева Екатерина, получала от своего отца, короля Вюртемберга, и своего кузена, русского царя, закончилась после смерти Екатерины в Лозанне в 1834 году. Богатство Анатоля, возможно, позволило ему расплатиться с долгами. Но как бывший король Вестфалии оказался во Флоренции и неоднократно сталкивался с финансовыми трудностями в своем стремлении к роскоши?
Железо и кровь
Когда Петр I начал Северную войну со Швецией, он столкнулся с серьезной, хотя и предсказуемой, проблемой. Русский враг был сложен и не мог быть побежден только традиционными преимуществами большой численности и выносливости русских солдат. Шведы, нанесшие России тяжелейшее поражение под Нарвой и разбившие ее союзников одного за другим, могли быть побеждены только за счет качественного преимущества. Это требовало мощной промышленности, особенно бесперебойного производства «хлеба войны» — металла.
Традиционное мнение о том, что Россия является самой богатой страной в мире с точки зрения природных ресурсов, относится только к последним двум векам российской истории. В средние века и немного раньше их не было. Страна была богата лесами, водой и мехами, но довольно неудачна в обработке металлов на Русской низменности. Это контрастирует с горной Европой, где многочисленные месторождения железа, меди и серебра доходят почти до поверхности земли. Кстати, многие историки считают, что отсутствие полезных ископаемых было одним из факторов отсталости средневековой Руси. В любом случае, в стране производилось только «болотное железо» — под Тулой и Олонцом добывались бурые железные руды, которые были довольно бедны металлом. Переработка этого сырья требовала много труда, а конечный продукт не всегда был высокого качества.
Урал — это совсем другая история. Запасы руды там казались неизмеримыми по сравнению со скудными месторождениями в центре страны. Даже в Камне (так первопроходцы называли Уральские горы) было достаточно древесины для производства древесного угля. В Туле, например, к началу XVIII века леса были почти полностью вырублены — для нужд промышленности и строительства.
По всей видимости, металлургия существовала на Урале уже тогда, когда там жили полукочевые древние индоевропейцы, но после объединения Урала с Россией серьезной добычи полезных ископаемых там долгое время не велось. Этот район эксплуатировался небольшим числом поселенцев, потому что здесь просто не было рабочей силы для развития промышленности. Кроме того, он был слишком далеко от центра, чтобы выгодно добывать и перерабатывать железо (месторождения драгоценных и цветных металлов на Урале были открыты позже). Кроме того, в Туле на тот момент было достаточно возможностей.
Во время Северной войны были созданы все условия для экономической революции. С одной стороны, Урал был полностью заселен русскими колонистами. С другой стороны, поставки металлов из традиционных промышленных центров уже были недостаточными. Петр I посоветовался с Горной коллегией (известной на современном языке как Министерство промышленности) и решил построить на Урале железоделательные заводы.
В 1702 году на казенные деньги на Неве был построен Невьянский завод, производивший первый на Урале чугун. Все это хорошо, но даже в новообразованной Российской империи эффективность государственного управления экономикой, особенно в (тогда) высокотехнологичных отраслях, была низкой. Если предприятия вблизи столицы еще были достаточно управляемыми, то к государственным «менеджерам» в отдаленных уральских горах обычно применялся принцип «солнце высоко, а царь далеко».
Из кузнецов — в олигархи
Было решено передать некоторые из новых предприятий на Урале в частные руки. Кандидат на должность директора был быстро найден.
Тульские кузницы, основанные в первой половине XVII века голландцами Виниусом и Марселисом, быстро росли. В городе было много кузнецов, которые также выполняли государственные заказы. Наиболее талантливые и предприимчивые ремесленники открывали собственные фабрики. Одним из таких владельцев фабрики был Никита Демидович Антуфьев, происходивший из местных крестьян.
Наиболее популярная историческая версия о возвышении первого Демидова следующая. В 1696 году Петр I предложил тульским кузнецам выгодный контракт: Они должны были изготовить 300 винтовок по западноевропейскому образцу. В то время российские пистолеты уступали зарубежным по качеству и сложности используемых технологий. Это неудивительно: в относительно бедной стране было трудно освоить новейшие на тот момент технологии (по сложности производства винтовки можно сравнить с современной микропроцессорной промышленностью). При всей конкуренции среди Туликов, только Никита взял эту работу. И она это сделала. В результате она не только получила более чем щедрое вознаграждение из государственной казны, но и приблизилась к монарху, что в России в любое время было дороже денег.
Именно Никита Демидович Адуфьев (потомки взяли его отчество в качестве фамилии) приватизировал вновь построенный завод в Невьянске. Ему разрешили заплатить «железную цену»: Расходы государства на строительство здания были погашены в течение шести лет за счет поставок черных металлов. Сделка была взаимовыгодной: Демидовы получили гарантированного покупателя и не были обременены расходами на продажу, а железо и сталь были более ценными для правительства, чем золото.
Никита и его сын Акинфи обладали двумя важными качествами: они знали технические процессы лучше всех своих подчиненных, а также были прирожденными коммерсантами. Это позволило им за два десятилетия превратить свой плацдарм на Урале в настоящую империю — за короткое время они открыли еще пять заводов. Выплавлялось гораздо больше железа, чем требовалось Санкт-Петербургу, но излишки продукции также так или иначе использовались для государственных нужд. Сотни пушек и более миллиона пушечных ядер были отлиты из того же железа. Продукция Демидовых стоила значительно дешевле (иногда в два раза), чем продукция государственных заводов.
Тем не менее, Демидовы не любили конкуренции со стороны государственных предприятий и пытались любой ценой вытеснить их с рынка. Они использовали все возможные средства для достижения этой цели. Несмотря на прямой запрет Горного училища, промышленники открыто набирали мастеров с казенных заводов, а по слухам, даже прибегали к саботажу.
Во время войны Демидовым удалось выйти сухими из воды, но после Ништадского мирного договора на Урал приехала комиссия во главе с историком Василием Татищевым. Антимонопольщики XVIII века не смогли уйти от ответа, и Акинфий Демидов, унаследовавший компанию от своего умершего к тому времени отца, был оштрафован. Абсолютное господство Демидовых было нарушено, но они уже настолько прочно обосновались на Урале, что усиление казенных заводов и появление новых частных конкурентов не нанесло серьезного ущерба их процветающему бизнесу.
Из олигархов — в европейские князья
Обычно внуки бизнесменов успешно растрачивают большие состояния. Семья Демидовых знала как минимум пять поколений успешных бизнесменов, которые из года в год приумножали экономическую мощь своего бизнеса. Хотя семья Демидовых была многодетной и их состояние было разделено между несколькими наследниками, они сохраняли титул короля металлургии до середины XIX в. Их предпринимательский дух был настолько силен, что некоторые представители династии, выделявшиеся в молодости своей любовью к экстравагантности, впоследствии стали образцами для подражания в деловой этике и благочестии.
Николай Демидов, правнук основателя металлургической империи, был одним из таких примеров. При Павле I его даже пришлось взять под опеку, чтобы он не растратил свое состояние. Однако позже он проявил себя как чрезвычайно эффективный менеджер и внедрил самые современные методы работы. Под его руководством Нижнетагильский металлургический комбинат стал одним из самых технологически развитых металлургических предприятий Европы.
Однако в XIX веке династия Демидовых постепенно превратилась в классических представителей «старых денег», известных прежде всего своей филантропией, меценатством и службой правительству. Сын Николая Демидова Павел, например, стал важным чиновником и был назначен курским губернатором.
Его брат Анатолий стал еще более знаменитым. Он жил в основном в Европе и однажды купил у пьяного друга итальянский титул князя Сан-Донато. Он рассчитывал, что европейская аристократия самого высокого ранга откроет перед ним двери всех дворцов Санкт-Петербурга.
Но он просчитался. Проблема бегства капитала из России уже существовала в то время, и трата огромных сумм на покупку земель за рубежом возмущала императора Николая I. Княжеский титул для потомка крупных промышленников не принес ему благосклонности, как и брак с племянницей Наполеона Бонапарта.
Анатолий продолжал стремиться: в 1840-х годах он пожертвовал полмиллиона рублей на строительство Дома рабочих в Санкт-Петербурге, а также детской больницы в городе. Но русско-европейский филантроп так и не стал придворным стажером.
Распад империи Демидовых произошел после реформ 1860-х годов, когда российская промышленность получила столь необходимый толчок к развитию. Новые промышленники, обладавшие более передовыми технологиями и сумевшие избежать крепостного права, серьезно вытеснили Демидовых с металлургического рынка страны. И общее значение Урала снизилось — дешевый уголь из Донбасса обеспечивал превосходство в промышленности Донецкого и Криворожского промышленных районов. Доли Демидовых в их собственных компаниях постепенно скупались банками. Это означало, что к моменту революции 1917 года их доля в компании сократилась до менее чем четверти. И советский режим лишил их и этого.
Однако историческое значение Демидовых трудно переоценить. В течение многих лет они были пионерами в металлургической промышленности, и другие промышленники последовали их примеру. Первый металлургический завод на Урале, первый на Урале, был построен династией Железных королей.
Первый металлургический завод на Урале, в Невьянске, в начале двадцатого века был преобразован в машиностроительный завод. И он работает до сих пор, успешно пережив и советский режим, и бурные 1990-е годы.
Никита Демидович Антюфеев
Николо-Зарецкая церковь в Туле, где похоронены многие потомки Никиты Демидовича.
Имя Сафирова и Петра Великого окружено множеством различных легенд о его ранней славе и успехах. Несомненно, что Петру понравились его оригинальные конструкции винтовок, и он сделал его поставщиком оружия для армии во время Северной войны. Поскольку оружие, поставляемое Никитой Демидовым, было дешевле иностранного и не уступало по качеству, Петр приказал Демидову в 1701 году завладеть стрелецкими землями под Тулой и выделить ему участок земли в Шегловской засеке для добычи угля.
В 1702 году Демидов получил Верхотурскую кузницу на Неве, в 1701 году — на Урале, с обязательством выплатить кузницу в казну в течение 5 лет и с правом покупать крепостных для работы. В патенте того же года Никита Демидов впервые получил фамилию Демидов вместо прежнего прозвища Антуфьев.
В 1703 году Петр приказал приписать две волости в Верхотурском уезде к работам Демидова. С 1716 по 1725 год Демидов построил четыре завода на Урале и один на реке Оке.
Демидов был одним из важнейших помощников Петра в основании Санкт-Петербурга и жертвовал для этой цели деньги, железо и т.д.
Акинфий Никитич Демидов
Все ветви семьи Демидовых, 18 и 21 века.
Сын Никиты Демидовича, Акинфий Никитич (1678-1745), управлял Невьянскими заводами с 1702 года. Для сбыта железных изделий с заводов он восстановил водный путь по реке Чусовой, открытый Ермаком и впоследствии забытый, построил несколько дорог между заводами и основал несколько поселений во внутренних районах Колывани, построил 9 заводов и открыл знаменитые серебряные рудники Алтая, которые перешли в ведение правительства. Он также организовал добычу асбеста или льна в горах и вместе со своим отцом распространил добычу и обработку малахита и магнетита. Его предложение платить в казну полный подушный налог за уступку всех соляных заводов и повышение продажной цены на соль было отвергнуто, несмотря на заступничество Бирона, который ссудил ему крупную сумму денег.
В 1726 году Демидов вместе со своими братьями и потомками был возведен в потомственное нижегородское дворянство «с привилегией не выбирать и не нанимать других дворян ни на какую службу». Согласно его завещанию, значительная часть наследства предназначалась его сыну от второго брака Никите; его старшие сыновья инициировали судебный процесс и были разделены поровну между собой по императорскому приказу маршала Бутурлина.
Никита Никитич Демидов
Брат Акинфия Никита (конец 1680-х — начало 1690-х — 1758) был вспыльчивым, в его деревнях и заводах часто происходили крестьянские бунты. Никита Никитич, горный мастер, служил в Горной коллегии, основал Нижнежайтанский, Буйский, Кыштымский и Лайский железоделательные заводы и Давыдовский металлургический завод, за что в 1742 году был возведен в чин статского советника. У Никиты Никитича было пять сыновей.
Старший сын Акинфия, Прокофий (1710-1786), был известен своей эксцентричностью. Например, в 1778 году он организовал в Петербурге публичный пир, на котором из-за большого количества выпитого вина умерло 500 человек. В какой-то момент он скупил всю коноплю в Санкт-Петербурге, чтобы преподать урок англичанам, которые заставляли его платить непомерно высокие цены за товары, в которых он нуждался, находясь в Англии. Большое богатство, полученное им от раздачи (четыре фабрики, которые он впоследствии продал купцу Собакину, до 10 000 душ крестьян, более 10 сел и деревень, несколько домов и т.д.), и доброе сердце сделали Прокофия Демидова одним из самых значительных общественных благотворителей. Он пожертвовал 1 107 000 рублей на основание Московского дома просвещения. Он также основал коммерческое училище, на которое пожертвовал 250 000 рублей (1772). При открытии казенных училищ и главных народных школ Прокофий пожертвовал на них 100 000 рублей. Его имя также связано с созданием Фонда займов и Нескучного сада в Москве.
