«В богоспасаемом граде Киеве, святой колыбели православной веры и хранилище отечественной святыни нет доселе храма Божия во имя святого Равноапостольного князя Владимира… В настоящее время, по Высочайшей благочестивейшего Государя Императора воле, предположено в сем граде построить древним византийским зодчеством теплый соборный храм, во имя просветителя России святою верою, на доброхотные пожертвования верных сынов Православной церкви». С такими словами обратился в 1852 году ко всему народу православному митрополит Филарет Амфитеатров. Именно ему принадлежала идея к 900-летию Крещения Руси возвести на святых киевских горах храм-памятник, достойный славных деяний Владимира Великого.
Обращение митрополита, который первым пожертвовал 7 тысяч рублей на постройку храма, нашло отклик в сердцах православного люда: за семь лет народом было собрано около ста тысяч рублей, а Киево-Печерская Лавра пожертвовала на строительство 1 миллион кирпичей, произведенных на собственном кирпичном заводе.
Собор был задуман в старовизантийском стиле, таким, какими строили храмы на Руси во времена князей Владимира и Ярослава. Согласно первоначальному проекту, громадный собор должен был иметь вид креста и венчаться тринадцатью куполами. Смелой идее не суждено было воплотиться: имеющихся средств не хватало, и проект был переработан. В результате мы имеем уменьшенный вариант собора с семью куполами. К сожалению, собор не свободен от влияний архитектурных вкусов своего времени. Внешний облик Владимирского собора приобрел характерные для большинства построек тех лет черты т.н. «Николаевского» стиля, а от предполагаемого древнего стиля пришлось отступить.
В 1875 по воле Государя Александра Николаевича, работы возобновились; к 1882 году, спустя 20 лет после закладки, строительство наконец завершилось.
Расписывать Владимирский собор были приглашены лучшие мастера своего времени.
Общая тема живописи собора — «Дела спасения нашего». Со стен собора на нас смотрят 30 ликов святых подвижников Руси: мучеников, благоверных князей, святых жен, Христа ради юродивых. «Вся история русской веры, все порывы ищущего правды и подвига духа рассказаны в этих глубоко национальных фигурах…», — пишется в дореволюционной книге о соборе.
Удивительное дело: строгие лица мучеников и отшельников обвиты яркими орнаментами; их одежды светлы и праздничны, позы спокойны… Так выразили художники исконно русское понимание слов Спасителя: «Иго Мое благо и бремя Мое легко есть». В росписях собора мы можем прочесть толкование мученичества и подвижничества как свободного и радостного сыновнего доверия воле Отца.
Руководство над работами по украшению Владимирского собора было поручено профессору искусств Адриану Прахову, выдающемуся знатоку русской старины, историку искусств, археологу. Имя профессора навеки связано с историей Киева. Именно Прахов открыл в Кирилловской церкви фрески XII века; там же под его руководством Михаил Врубель выполнил свои первые храмовые росписи; будучи замечательным украиноведом, Прахов первым опубликовал свои научные работы о творческом наследии Т. Г. Шевченко.
В оркестре художников, работавших над росписями, первая скрипка, безусловно, была сыграна Виктором Михайловичем Васнецовым. «…Работу обязуюсь исполнять со своими помощниками и из своих доброкачественных материалов в течение двух лет со дня подписания сего условия», — значилось в подписанном им договоре. На деле, только на создание алтарного образа Богоматери ушло два года, а весь собор потребовал от Васнецова 11 лет непрерывной работы. К работе этой художник готовился всю жизнь. Сын бедного сельского священника, при поступлении в духовную семинарию он и не догадывался о том, каким славным образом доведется ему послужить Богу. С 1885 года художник отдавался своему киевскому шедевру с таким напряжением, вдохновением и верой, с какими изображаемые им подвижники служили Богу. Собор отапливался плохо, Васнецов часто болел. Несколько раз Виктор Михайлович срывался с лесов, что едва не стоило ему жизни, но милость Божья берегла художника.
Cреди работ Васнецова одно из лучших произведений в истории религиозной живописи — запрестольный образ Богородицы. Чудесным образом появился образ Божией Матери на стене алтаря. По рассказам самого художника, он долго не мог определиться, каким же быть образу.
Сложный замысел Васнецова — сопоставить божественное и человеческое в лике Царицы Небесной, отразить глубину Ее страдания и святую покорность этому страданию — требовал и вдохновения, и мастерства, и помощи Божией. Здесь на помощь художнику пришла Сама Пречистая. Рано утром придя в собор, Васнецов с Праховым с удивлением обнаружили на алтарной стене четкую тень фигуры Пресвятой Девы с Богомладенцем на руках. Не растерявшись, Виктор Михайлович взял краски, забрался на леса и стал быстро обводить чудесный образ. Дивная тень медленно таяла, но на ее месте уже лежали уверенные контуры, намеченные рукой художника. Такому чуду Божию мы обязаны появлением уникального по своей глубине и художественному исполнению священного образа Богоматери.
Васнецовым написаны композиции «Таинство Евхаристии», «Собор Святителей» Русской и Вселенской Церквей, святые пророки, «Бог-Слово», «Бог-Отец» и «Бог-Сын», «Христос-Спаситель», «Крещение князя Владимира» и «Крещение киевлян», «Страшный Суд», «Блаженство Рая», «Грехопадение», фигуры центрального иконостаса, изображения святых, святителей и князей; а также некоторые медальоны и орнаменты. В целом, за 11 лет напряженного труда Виктор Михайлович расписал около 2 тысяч квадратных метров.
Художнику удалось удивительным образом вписать свое творческое видение в иконописную традицию, что позволяют нам в легко узнаваемых ликах святых видеть черты живых людей. «…Глаза всех фигур Васнецова — традиционные глаза византийской иконографии — преувеличенно большие, все одинакового разреза, одинакового цвета. Сплошная чернота окраски делает их бездонными и позволяет воображению населять их глубь всеми оттенками мистических чувствований», — замечает один из исследователей росписей собора.
По окончании работ Виктор Михайлович произнес знаменитую фразу, подводящую черту под всем его трудом и подвигом: «Я поставил свечку Богу».
Одаренный молодой живописец Михаил Нестеров, также приглашенный Праховым для работы над росписями, внес в общее художественное полотно собора потрясающе нежные, лиричные образы. Его замечательная особенность — «передавать красками не реальность события, а его благоухание, нечто неосязаемое…». Кисти Нестерова принадлежат образы святых Кирилла и Мефодия, благоверных князей Бориса и Глеба, великой княгини Ольги, великомученицы Варвары, святых Константина и Елены, другие иконы четырех иконостасов верхних и нижних приделов собора… Ноту нежности и теплоты придают общей гамме росписей созданные им композиции «Рождество Христово», «Богоявление», «Воскресение Христово» и др. Нестеров был другом семьи Васнецовых, хорошо знал детей художника. Он написал как — то, что «Миша, его любимец, встречается в картинах Виктора Михайловича во всех серафимах и херувимах». Черты Миши, будущего священника, ясно читаются и в лике Богомладенца Христа.
Также над росписями работали художники Вильгельм Котарбинский и братья Сведомские, авторы «Дней Творения» и композиций «Преображение Господне», «Вознесение Господне», «Воскрешение Лазаря», «Вход Господень в Иерусалим» и др. Если двух первых живописцев Прахов шутливо называл «греческими», то вторых — «варяжскими». Действительно, воспитанники европейских академий, Сведомские и Котарбинский явно тяготели к западноевропейской манере письма. Их работы послужили достойным фоном для уникальных и самобытных работ Васнецова и Нестерова — гимна возрождения русской национальной живописи.
Несправедливо скромное место в истории росписей принадлежит гениальному художнику с трагической судьбой Михаилу Врубелю. Первоначально эскизы росписей разрабатывал именно он, однако они не были утверждены как окончательный вариант. Поучаствовать в росписи художнику удалось лишь выполнением некоторых орнаментов.
Принимали участие в росписи собора и украинские художники иконописной мастерской А. И. Мурашко, среди них и его сын — А. А. Мурашко, а также выпускники Киевской рисовальной школы С. Костенко и Н. Пимоненко. Украинские мастера привнесли свой стиль, свой колорит.
Иконостас собора сделан из дымчато-серого каррарского мрамора — лучшего в мире. Недра Каррары, гористой местности в итальянской провинции Тоскана, породили материал для шедевров Микеланджело и уникальных по своему значению флорентийских соборов. Разноцветные мраморы из Италии, Франции, Бельгии, России и Испании украшают интерьер Владимирского собора. Из мрамора выполнен и мозаичный пол храма. В украшении интерьера собора мозаиками принимали участие и мастера из Венеции. А. В. Прахов является автором проектов ряда деталей интерьера, в частности — массивных бронзовых входных дверей, на которых мы видим литые бронзовые фигуры княгини Ольги и князя Владимира.
Богатая серебряная утварь для собора выполнялась на заказ известной ювелирной фирмой Хлебникова.
20 августа 1896 года, спустя 34 года после начала строительства, состоялось долгожданное освящение Владимирского собора. На торжествах присутствовали император Николай с супругой Александрой Федоровной. Освятил храм Высокопреосвященный митрополит Иоанникий. Все участники работ, некоторые посмертно, награждены памятной золотой медалью работы профессора Прахова.
Владимирский собор сразу привлек внимание современников, которые единодушно называли его «первым вдохновенным произведением русского религиозного искусства».
Итак, величественный Храм-памятник рождался по инициативе Николая I, строился в царствования Александра II и Александра III, закончен и освящен был при Николае II.
Хозяева страны советов распорядились храмом по-своему. С 1929 по 1941 год в соборе размещался Музей антирелигиозной пропаганды. За эти годы из-за постоянной сырости фрески и настенные росписи были повреждены и находились под угрозой. В годы оккупации в соборе возобновили службу, после войны — закрыли; в 60-е годы опять возобновили.
Сегодня в храме покоятся мощи великомученицы Варвары и священномученика Макария. Мощи святой Варвары привез в Киев еще князь Святополк. Много веков они хранились в Михайловском Златоверхом монастыре в 500- килограммовой раке из чистого серебра. Когда в тридцатые годы ХХ века советская власть разогнала монахов монастыря, святые мощи были тайно перенесены во Владимирский собор; при этом драгоценная серебряная рака таинственно исчезла.